Проблема роли учителя в формировании личности

Сочинение по тексту:

Почему одни люди любят читать, a другие - нет? Почему одни помнят своих учителей всю жизнь, а другие забывают почти сразу же, оставив порог школы? На эти вопросы можно найти ответы в тексте Ф. Искандера. Рассказывая о своем школьном прошлом, автор отмечает, что учителя литературы Александру Ивановну ученики любили и понимали, а учителя, пришедшего на замену, не воспринимали никак. Все это происходило потому, что Александра Ивановна была предана своему делу, сама любила литературу и умела раскрыть красоту и мудрость русского слова. Эта искренняя любовь передалась и детям.

Проблема хорошего учителя, неформально относящегося к своему предмету, сегодня актуальна как никогда. Но и в былые времена ей уделялось немало внимания, и русская литература тому свидетельство. Возьмем, к примеру, А.С. Пушкина. В повести «Капитанская дочка. им вырисован француз Бопре, который «в отечестве своем был парикмахером, потом в Пруссии солдатом, потом приехал в Россию pour кtre outchitel, не очень понимая значение этого слова». Понятно, что Бопре стал учителем случайно, волею судеб, особого рвения и старания к воспитанию Пети Гринева не прилагал, поэтому ни о какой любви к предмету, а тем более учителю не могло идти речи. А малограмотный дядька Савельич вызывал у Гринева уважение и признательность, потому что он учил барина жизни, учил, как беречь честь смолоду. Да и в судьбе самого Пушкина няня Арина Poдионовна Яковлева сыграла большую роль, чем гувернеры и учителя: именно она привила поэту «любовь к отеческим гробам», «к преданьям старины глубокой» и русским народным сказкам. Всю жизнь Пушкин отзывался о ней нежно и ласково, подчеркивая любовь не только к русской
женщине, но и ко всему русскому народу с его мудростью, поэтичностью, искренностью.

Любовь порождает только любовь. Она в детстве формирует лучшие человеческие качества и правильное отношение к миру. Именно об этом говорится в первой книге «Детство» трилогии Л.Н. Толстого. Создавая образ учителя Карла Ивановича, автор постоянно подчеркивает профессионализм и мастерство педагога. И если в классной комнате Карл Иванович был строгим и требовательным, то вне занятий он всегда был добрым и участливым человеком. Николенька Иртеньев это прекрасно понимал, поэтому в каждой своей мелочной обиде на учителя старался искренне раскаяться. Называя Карла Ивановича «милым стариком», Николенька отвечает именно той любовью, которая выросла из любви
учителя к ребенку.

Через сто лет В. Распутин в повести «Уроки французского» B образе Лидии Михайловны изобразил не только профессионала, но и чуткого, понимающего, не безразличного к судьбе каждого ребенка учителя. Чего только не придумывала Лидия Михайловна, чтобы накормить вечно голодного деревенского мальчика, привезенного в райцентр на учебу! А когда была застигнута директором за непозволительным занятием - играла «в пристенок», чтобы мальчик «выиграл» немного денег, - была уволена. Она навсегда уехала на Кубань, но главный герой никогда ее не забудет. И не потому, что Лидия Михайловна присылала ему макароны и яблоки, нет, а за то, что приняла живое участие в его судьбе.

Быть учителем - нелегкая задача. Быть хорошим учителем - это счастье и для учителя, и для учеников. Потому что из любви к предмету (не обязательно к литературе) прорастает любовь к тем, кто этим предметом овладевает. И ученики в знак благодарности за труд, за интерес, за самоотверженность платят тем же - любовью. Счастливы те, у кого были в жизни такие учителя.

Текст Ф. Искандера:

(1)Александра Ивановна… (2)Может быть, любовь к первой учительнице, если вам на нее повезло, так же необходима и естественна, как и первая любовь вообще?

(3)Вспоминая свои чувства к Александре Ивановне, я думаю, что в моей любви к ней каким-то образом нераздельно слились два чувства – любовь к ней именно, такому человеку, каким она была, и любовь к русской литературе, которую она так умело нам раскрывала.

(4)Она почти каждый день читала нам что-нибудь из русской классики или несколько реже что-нибудь из современной, чаще всего антифашистской литературы.

(5)Осталось в памяти чтение. «Капитанской дочки» Пушкина, как минуты сладчайших переживаний. (6)Если в области духа есть чувство семейного уюта, то я его впервые испытал во время чтения этой книжки, когда в классе стояла мурлыкающая от удовольствия тишина.

(7)Помню, Александра Ивановна заболела, и ее три дня заменяла другая учительница. (8)На последнем уроке она пыталась продолжать чтение «Капитанской дочки», но как только мы услышали ее голос, нас охватили ужас и отвращение.

(9)Это было совсем, совсем не то! (10)Видно, она и сама это почувствовала, да и ребята в классе расшумелись с какой-то искусственной злой дерзостью. (11)Она закрыла книгу и больше не пыталась нам ее читать.

(12)Сейчас трудно сказать, почему мы с такой силой почувствовали чужеродность ее чтения. (13)Конечно, тут и любовь к нашей учительнице, и привычка слышать именно ее голос сказались. (14)Но было и еще что-то. (15)Этим препятствием была сама временность пребывания этой учительницы с нами. (16)Книга нам рассказывала о вечном, и сама Александра Ивановна воспринималась как наша вечная учительница, хотя, конечно, мы понимали, что через год или два ее у нас не будет. (17)Но мы об этом не задумывались, это было слишком далеко.

(18)Недавно, читая записки Марины Цветаевой «Мой Пушкин», я вспомнил наши чтения «Капитанской дочки» и удивился несходству впечатлений. (19)Мятежную душу будущего поэта поразил в этой книге Пугачев, он показался ей таинственным, заманчивым, прекрасным. (20)Меня же, как сейчас помню, больше всего поражал и радовал в этой книге Савельич. (21)Не только меня, я уверен, и весь класс.

(22)В образе Савельича Пушкин устроил себе пир, который не всегда мог позволить себе в жизни. (23)Тут преданность выступает во всех обличиях. (24)Величайшее чувство, красоту которого Пушкин столько раз воспевал в стихах. (25)И вот эта идея преданности с неожиданной силой погружала нас в свой уют спокойствия и доверия. (26)Идея преданности самой идее, которая, по-видимому, из-за отсутствия других воплощений высоких человеческих страстей развивалась в нас с трагической (о чем мы не ведали), а иногда и уродливой (о чем мы тем более не ведали) силой.

(27)Может быть, именно поэтому чтение «Капитанской дочки» производило тогда такое сладостное, такое неизгладимое впечатление. (28)Именно поэтому мы оттолкнули (чуть-чуть уродство) попытку другой учительницы продолжать чтение Александры Ивановны.

По Ф. Искандеру