Как война влияет на судьбы людей? По В. С. Гроссману

Проблема осознания жестокости войны. (Цыбулько И. П. - 2022. Вариант 5 из 36).

Как война влияет на судьбы людей? В чём состоит жестокость войны? Именно эти вопросы возникают при чтении текста В. Гроссмана.

Раскрывая проблему жестокости войны, автор изображает эпизод Сталинградской битвы. Застигнутые бомбёжкой, Климов и старик Поляков побежали в сторону ничейной земли и упали в глубокую воронку. В этот момент и молодой, и старый солдат думали только о том, как бы выжить, в них горел свет трогательной надежды, который горит не только в человечьих, но и в самых простых сердцах зверей и птиц. Этот пример подчёркивает противоестественность войны, которая отнимает у всего живого самую главную ценность – жизнь.
Неожиданно Климов увидел в воронке запылённого немца. Оказывается, оглушённый и ослеплённый, он спутал руку Полякова и руку немца. Два русских солдата и немец были беспомощны во время жестокой бомбёжки: их придавила одна и та же сила. Они вылезли из ямы и разошлись в разные стороны, не стали стрелять друг в друга. Это говорит о том, что война жестока тем, что существует необходимость убивать себе подобных. Оказавшись в одной и той же экстремальной ситуации, враги поняли бессмысленность убийства.
Оба примера, дополняя друг друга, подводят нас к мысли об антигуманной сущности войны, о том, что жажда жизни объединяет всех жителей земли.

Авторская позиция заключается в следующем: война жестока, она отнимает жизни людей – самую большую ценность на земле. Желание жить свойственно всему живому на свете.

Мне близка позиция автора. Действительно, война – это противоположное человеку состояние. Мы не рождаемся со стремлением убивать всё живое. Жестокость войны заключается в том, что человек вынужден убивать врагов и может погибнуть сам.

В повести Б. Л. Васильева «А зори здесь тихие» жестокость войны подчёркивается тем, что при выполнении боевого задания гибнут пять девушек - зенитчиц. Природой они предназначены для того, чтобы давать жизнь, быть матерями, но война заставила их взяться за оружие и сражаться с врагом, защищать Родину.

В заключение хочу подчеркнуть, что каждый на земле должен осознать жестокость и противоестественность войны и сделать всё, чтобы на земле был мир.

(1)В эту ночь генерал Паулюс отдал приказ о наступлении в районе Сталинградского тракторного завода. (2)Две пехотные дивизии должны были войти в проломленные авиацией, артиллерией и танками ворота. (З)Над заводскими цехами за полтора часа до рассвета загудели моторы «юнкерсов». (4)В начавшейся бомбёжке не было спадов и передышек: если на краткий миг в этом гремевшем сплошняке образовывалась щель, то она тотчас заполнялась свистом бомб, спешащих изо всех своих тяжёлых железных сил к земле. (б)Беспрерывный плотный грохот мог, казалось, как чугун, проломить человеку череп, сломать позвоночный столб.

(6) Стало светать, а над районом завода по-прежнему длилась ночь.

(7) Казалось, земля сама по себе извергала молнии, грохот, дым и чёрную пыль.

(8) 3астигнутые бомбёжкой, Климов и старик Поляков кинулись в сторону ничейной земли, где находились вырытые в конце сентября тонными бомбами воронки.

(9) Расстояние между немецкими и русскими окопами было так невелико, что часть удара пришлась на немецкий передний край, калеча солдат головной немецкой дивизии, выдвинувшейся для наступления.

(10)Несколько раз Поляков падал, забывал, на каком он свете, молод он или стар, где верх, где низ. (11)Но Климов всё тянул да тянул его: давай, давай, и они повалились в глубокую воронку, покатились на сырое, липкое дно. (12)3десь тьма была тройная, сплетённая из тьмы ночи, из дымовой и пыльной тьмы, из тьмы глубокого погреба.

(13)Они лежали рядом, и в старой, и в молодой голове жил желанный, милый свет, просьба о жизни. (14)Этот свет, эта трогательная надежда были такими, какие горят во всех головах, во всех сердцах не только человечьих, но и в самых простых сердцах зверей и птиц.

(15)Этот сплошной взрыв словно длился вечно. (16)Время шло, а ревущий грохот не ослабевал, и чёрная дымовая мгла, не светлея, а наливаясь, всё прочнее связывала землю и небо.

(17)Климов нащупал грубую рабочую руку старого ополченца и пожал её, и её ответное доброе движение на миг утешило Климова. (18)Обычно, идя в разведку, Климов не любил напарников, спешил поскорей уйти в темноту — так хладнокровный, опытный пловец спешит уйти от каменистого берега в угрюмую глубину открытого моря. (19)А здесь, в яме, он радовался лежавшему рядом Полякову.

(20)Люди в яме приподняли головы: над ними стоял мутный полусвет, дым и пыль уносило ветром, земля затихла. (21)Муторное изнеможение овладело душой; казалось, что все живые силы выдавлены из неё, осталась одна лишь тоска.

(22)Климов приподнялся, подле него лежал покрытый пылью, тёртый, жеванный войной от пилотки до сапог немец. (23)Климов не боялся немцев, но сейчас он растерялся, его поразило, что, оглушённый и ослеплённый, он утешался, чувствуя немца рядом, что руку немца он спутал с поляковской рукой. (24)Они смотрели друг на друга. (25)Обоих придавила одна и та же сила, оба они были беспомощны бороться с этой силой, и оказалось, она не защищала одного из них, а одинаково угрожала и одному, и другому.

(26)Они молчали, два военных жителя. (27)Совершенный и безошибочный автоматизм — убить, — которым оба они обладали, не сработал.

(28)А Поляков сидел поодаль и тоже смотрел на заросшего щетиной немца. (29)И хотя Поляков не любил долго молчать, сейчас он молчал.

(30) Жизнь была ужасна, а в глубине их глаз мелькнуло унылое прозрение, что и после войны сила, загнавшая их в эту яму, вдавившая мордами в землю, будет жать не только побеждённых.

(31) Они, словно договорившись, полезли из ямы, подставляя свои спины и черепа под лёгкий выстрел, непоколебимо уверенные в своей безопасности.

(32) Поляков поскользнулся и покатился вниз, ругая и проклиная белый свет, куда всё же снова упорно полез. (ЗЗ)Климов и немец вылезли на поверхность, и оба посмотрели: один — на восток, второй — на запад: не видит ли начальство что лезут они из одной ямы, не убивают друг друга. (34)Не оглянувшись, пошли каждый к своим окопам холмами и долинами перепаханной и ещё дымящейся земли.

(По В. С. Гроссману)