Проблема детства в тоталитарном государстве...

Сочинение по тексту:

«Колымские рассказы» Варлама Тихоновича Шаламова — достоверное свидетельство страшной эпохи в истории нашего многострадального Отечества. Реальные жизненные трагедии, нравственная мощь одних и убожество других потрясают читателя. Я ещё раз убедилась в этом, прочитав отрывок из рассказа «Детские картинки».

В.Т. Шаламов обращается к проблеме детства в тоталитарном государстве. Безусловно, эта проблема не утрачивает своей актуальности и сегодня, во-первых потому что через застенки лагерей прошли миллионы детей; во-вторых, потому, что нельзя человечеству забывать о том, какой нечеловечески тяжёлой была жизнь самых маленьких узников, у которых было отнято детство.

Автор, рассказывая историю о том, как он нашёл в куче мусора детскую тетрадь с рисунками, хочет донести до читателя мысль о том, что в тоталитарном государстве жизнь ребёнка находится в полной зависимости от власти. Именно власть распорядилась так, чтобы самые чистые, самые светлые годы жизни прошли не в родном доме рядом с родителями, а в грязном и холодном бараке в нечеловеческих условиях. Неслучайно все времена года, которые успел нарисовать в своей тетрадке неизвестный маленький заключённый, изображены на рисунках через призму восприятия ребёнка, находящегося в заключении и, возможно, не знающего ничего другого в жизни, кроме «жёлтых ровных заборов, обвитых черными линиями колючей проволоки». С какой болью и состраданием писатель говорит о том, что ребёнок из своего детства запомнил лишь лагерь, конвоиров с автоматами, овчарок. И...синее, синее небо! Значит, по мнению В.Т. Шаламова, невозможно никакими зверствами и унижениями убить в детях доброе, светлое восприятие мира.

Главная мысль текста и позиция автора заключается в следующем: тоталитарное государство губительно для самых незащищённых и самых безвинных его граждан — для детей.

Невозможно не согласиться с позицией В.Т. Шаламова: в тоталитарном государстве были сломаны и разрушены миллионы человеческих жизней. Но страшнее всего осознавать, что и ни в чём не повинные дети становились врагами государства и на их долю выпадали тяжкие физические и нравственные страдания.

Проблема детства в тоталитарном государстве находит своё отражение и в других произведениях известных российских писателей. Так, А.И. Солженицын в седьмой главе «Архипелага Гулага» рассказывает о том, как жили в лагере смерти самые маленькие узники — дети: «Для них был отведён отдельный барак. Держались они вместе. Некоторые вызывали острое наше сочувствие, но другие, так же, как и взрослые, потеряли своё человеческое обличье. Но скажу прямо: последних были единицы». Вот оно, достоверное свидетельство человека, прошедшего все круги ада Гулага и утверждающего, что и малолетние заключённые могли, несмотря ни на что, сохранять человечность и заботиться друг о друге.

Ярким примером жизни ребёнка в тоталитарном государстве является повесть А. Приставкина «Ночевала тучка золотая». В произведении показано, как дети становятся жертвами тоталитарного государства, выселявшего коренные народы с их исторических территорий. Не вызывает сомнений тот факт, что писатель сравнивает жизни двух никому не нужных детей-сирот и взрослых людей, которых насильно выселяют с их земли. Вот как рисует А. Приставкин встречу двух эшелонов: в одном — дети, мечтающие о Кавказе как о рае, в котором тепло и можно вдоволь наесться, в другом — взрослые, в одночасье ставшие врагами только из-за того, что нужно их было выгнать из родных мест. «Наши поезда постояли бок о бок, как два брата-близнеца, не узнавшие друг друга, и разошлись навсегда, и вовсе ничего не значило, что ехали они — одни на север, другие на юг. Мы были связаны одной судьбой». Судьбой человека в тоталитарном государстве, когда ни ребёнок, ни взрослый не был застрахован от насилия и унижения.

Таким образом, можно сделать вывод: тоталитарное государство уничтожает детство, превращая его в ад, который по силам далеко не каждому взрослому человеку. Отрывок из рассказа В.Т. Шаламова «Детские картинки» — яркий пример того, что в самых нечеловеческих условиях, когда вокруг зло и насилие, дети всё равно способны видеть синее небо и яркую землю.

Текст В. Шаламова:

(1)Это была обыкновенная школьная тетрадка, детская тетрадка для рисования, найденная мною в куче мусора. (2)Все её страницы были разрисованы красками, тщательно и трудолюбиво.

(3)Я перевёртывал хрупкую на морозе бумагу, заиндевелые яркие и холодные наивные листы.

(4)И я рисовал когда-то — давно это было, — примостясь у семилинейной керосиновой лампы на обеденном столе. (5)От прикосновения волшебных кисточек оживал мёртвый богатырь сказки, как бы спрыснутый живой водой. Акварельные краски, похожие на женские пуговицы, лежали в белой жестяной коробке. (6)Иван Царевич на сером волке скакал по еловому лесу. (7)Ёлки были меньше серого волка. (8)Иван Царевич сидел верхом на волке так, как эвенки ездят на оленях, почти касаясь пятками мха. (9)Дым пружиной поднимался к небу, и птички, как отчёркнутые галочки, виднелись в синем звёздном небе.

(10)И чем сильнее я вспоминал своё детство, тем яснее понимал, что детство моё не повторится, что я не встречу и тени его в чужой ребяческой тетради. (11)Это была грозная тетрадь.

(12)Северный город был деревянным, заборы и стены домов красились светлой охрой, и кисточка юного художника честно повторила этот жёлтый цвет везде, где мальчик хотел говорить об уличных зданиях, об изделии рук человеческих. (13)В тетрадке было много, очень много заборов. (14)Люди и дома почти на каждом рисунке были огорожены жёлтыми ровными заборами, обвитыми черными линиями колючей проволоки. (15)Железные нити казённого образца покрывали все заборы в детской тетрадке.

(16)Около забора стояли люди. (17)Люди тетрадки не были ни крестьянами, ни рабочими, ни охотниками — это были солдаты, это были конвойные и часовые с винтовками. (18)Дождевые будки-грибы, около которых юный художник разместил конвойных и часовых, стояли у подножья огромных караульных вышек. (19)И на вышках ходили солдаты, блестели винтовочные стволы. (20)Тетрадка была невелика, но мальчик успел нарисовать в ней все времена года своего родного города.

(21)Яркая земля, однотонно-зелёная, и синее-синее небо, свежее, чистое и ясное. (22)Закаты и восходы были добротно алыми, и это не было детским неуменьем найти полутона, цветовые переходы, раскрыть секреты светотени. (23)Сочетания красок в школьной тетради были правдивым изображением неба Дальнего Севера, краски которого необычайно чисты и ясны и не имеют полутонов.

(24)Я вспомнил старую северную легенду о боге, который был ещё ребёнком, когда создавал тайгу. (25)Красок было немного, краски были по-ребячески чисты, рисунки просты и ясны, сюжеты их немудрёные.

(26)После, когда бог вырос, стал взрослым, он научился вырезать причудливые узоры листвы, выдумал множество разноцветных птиц. (27)Детский мир надоел богу, и он закидал снегом таёжное своё творенье и ушёл на юг навсегда. (28)Так говорила легенда. (29)И в зимних рисунках ребёнок не отошёл от истины. (30)Зелень исчезла. (31)Деревья были черными и голыми. (32)Это были даурские лиственницы, а не сосны и ёлки моего детства.

(33)Шла северная охота; зубастая немецкая овчарка натягивала поводок, который держал в руке Иван Царевич. (34)Иван Царевич был в шапке-ушанке военного образца, в белом овчинном полушубке, в валенках и в глубоких рукавицах, крагах, как их называют на Дальнем Севере:. (35)За плечами Ивана Царевича висел автомат. (36)Голые треугольные деревья были натыканы в снег.

(37)Ребёнок ничего не увидел, ничего не запомнил, кроме жёлтых домов, колючей проволоки, вышек, овчарок, конвоиров с автоматами и синего, синего неба.    

(По В. Шаламову)