Проблема языковой толерантности.. По А. Битову

Сочинение по тексту:

Сегодня много говорят о толерантности, потому что экономические процессы изменили этнические факторы. Многие покинули свои дома и перебрались туда, где есть работа. И когда мы слышим чужую речь рядом и не понимаем, о чём или о ком говорят, то это начинает нас злить. А. Битов не только это подметил, но и убедил нас в том, что не надо относиться к носителям нерусского языка враждебно. Мы должны понимать, что только «на родном языке можно: петь, писать стихи, признаваться в любви...» Поэтому прав А. Битов — потомственный петербуржец, который стал доктором университета и почётным гражданином именно в городе Ереване! Изучая чужой язык, мы больше понимаем самих себя; приобщаясь к чужой культуре, мы обогащаемся, прежде всего, сами.

Размышления А. Битова вернули меня в далёкое прошлое. В XIX веке дворяне общались между собой исключительно на французском языке, поэтому были страшно далеки от народа и русской культуры. Благодаря гению А.С. Пушкина мы получили не только литературный язык, но и приобщились к великому наследию нашего народа. Наверное, поэтому, испытывая некую неловкость перед носителями родного языка, А.С. Пушкин в романе «Евгений Онегин» извиняется за то, что ввёл в поэтический текст слишком много французских слов и галлицизмов. Но именно это и подчеркнуло ту пропасть, которая разделяла передовое дворянство и простой народ. И письмо Татьяны, якобы специально переведённое автором на русский язык, демонстрировало широту и искренность русской души, которые невозможно было передать французскими словами.

Русский язык — это не только часть нашей культуры, это и та великая сила, которая способна объединить людей. Вспоминается рассказ И.С. Тургенева «Ася». Рассказчик, находясь в захолустном немецком городке на коммерше, вдруг услышал русскую речь. С этого началось знакомство с Гагиным и Асей. Их сблизил родной язык, который так приятно услышать на чужбине, который, по тому же И.С. Тургеневу, «во дни сомнений, во дни тягостных раздумий... поддержка и опора».

А сколько эмигрантов, покинув нашу страну, страдали именно из-за того, что были лишены возможности общаться, писать, творить на родном языке! Марина Цветаева, будучи в эмиграции, писала, что в России она была лишена читателей, в Праге — книг. Она понимала по-чешски, даже писала письма и переводила, но именно в чужой языковой среде родилась та щемящая боль по родине, которую мы называем ностальгией и которая виделась Цветаевой так:

Даль, отдалившая мне близь,
Даль, говорящая: «Вернись Домой!»

Почему на чужом языке можно только произносить официальные речи? Потому что душа говорит и поёт на родном языке. Но не стоит отвергать «чужой язык, чужие нравы», не надо бояться быть неуслышанным или оскорблённым другими. Надо «пленяться чужой речью», надо доверять людям, и тогда даже языковой барьер не будет препятствием на пути к согласию и примирению. Именно этому учит нас А. Битов не только на примере данного текста, но и своей жизнью.

Текст А. Битова:

(1)Впервые в жизни я поймал себя на том, что мне радостно слышать чужую речь. (2)Не понимая языка, я слышал то, чего никогда не слышал в русской, понятной мне речи, а именно: как люди говорят... (3)Как они замолкают и как ждут своей очереди, как вставляют слово и как отказываются от намерения вставить его, как кто-нибудь говорит что-то смешное и — поразительно! — как люди не сразу смеются, как они смеются потом и как сказавший смешное выдерживает некую паузу для чужого смеха. (4)Как ждут ответа на вопрос и как ищут ответ, в какой момент говорят о тебе, ничего не понимающем.

(5)Интересно, что, когда они говорят со мной, то есть говорят по-русски, они никогда не смеются. (6)Стоит им перейти на армянский — сразу смех. (7)Словно смеются над тобой, непонимающим. (8)Так вполне может показаться, пока не поймёшь, что смеяться возможно лишь на родном языке. (9)Мне не с кем было посмеяться в Армении.

(10)Отсмеявшись, они спохватывались. (11)Улыбка смеха таяла и сменялась улыбкой вежливости. (12)Их лица приобретали чрезвычайно умное и углублённое выражение, как бывает в разговоре с иностранцами на плохом языке, когда чем глупее разговор, тем значительнее интонация, а киваний и поддакиваний не сдержать никакими силами...

(13)После таких разговоров ноют мускулы лица и шеи от непривычной, неестественной работы.

(14)Только на родном языке можно петь, писать стихи, признаваться в любви... (15)На чужом языке, даже при отличном его знании, можно лишь преподавать язык, разговаривать о политике и заказывать котлету. (16)Чуть ли не так, что чем тоньше и талантливей поэтическое и живое знание родного языка, тем безнадёжней знание чужого, и разрыв невосполним.

(17)Мне не с кем было посмеяться в Армении. (18)И я был счастлив, когда обо мне забывали. (19)Был счастлив журчанием и похрустыванием армянской речи, потому что у меня было полное доверие к говорящим. (20)Антипатия к чужой речи в твоём присутствии — от боязни, что говорят о тебе, и говорят плохо. (21)Откуда эта боязнь — другой вопрос. (22)Переговариваться на незнакомом собеседнику языке считается бестактным прежде всего среди людей, не доверяющих друг другу. (23)Среди дипломатов, допустим.

(24)Мы же доверяли друг другу. (25)Более того, мои друзья были настолько тактичны, что при мне договаривались насчёт меня именно на своём, непонятном мне языке, чтобы я не подозревал о всех тяготах организации моего быта: поселения, сопровождения и маршрутов.

(26)Я слушал чужую речь и пленялся ею. (27)Действительно, — что за соединение жёсткого, сухого, прокатистого и удивительно мягкого, и, как сказал бы армянин, «нежьного». (28)«Джур» — вода журчит в камнях, «шог» — жара над этими камнями, «чандж» — муха звенит в этой жаре. (29)И вдруг среди всего этого «лолик» — помидор. — (30)Андрей, что лучше: «журавль» или «крунк»? (31)И действительно, что лучше? (32)Подумать только, «журавль»! (33)И не подозревал, что это красиво. (34)Или — «крунк»... (35)До чего хорошо! (36)Я влюблялся в слова: в армянские благодаря русским и в русские благодаря армянским...

(По А. Битову)